Этот чешский гость московских студий, журналист Иржи Юст, на голубом глазу сказал в эфире "Места встречи" Андрею Норкину, что он вообще-то антифашист, к факельным шествиям, специфическим аксессуарам разных нацбатов относится плохо. Но мы должны понять:
- Это восприняли на Западе как болезненный рост украинской нации.
Мол, растут-растут и перерастут. А чё такого?
Норкин возразил, что опереточная классика уже сказала про поросеночка, который рос-рос, а выросло известно что.
Меня удивило то, что никто в студии не отреагировал на следующую реплику Иржи про то, как у нас тут одно время массы поддерживали общество "Память". И тоже думали -а чё такого.
Как-то тихо это проскользнуло - мол, так оно и было. Никто не сказал, что национализм у нас не прошел. Не задержался.
Меня аж до потолка приподняло.
Известно, что общество "Память" в начале 90-х навестило редакцию моей газеты. И я помню, как на планерку ворвались крепкие лица мужского пола в черных форменных одеждах, окружили журналистов разного возраста обоих полов, обсуждавших за длинным столом план номера и стали зачитывать ультиматум - с требованиями, которые мы должны были выполнить в течение трех дней. Иначе...
Ощущение, скажу вам очень мягко, не из приятных. Во-первых, это было крайне неожиданно, ибо они прошли сложные кордоны на пути к главному кабинету редакции. Во-вторых, мы не знали их намерений.
Суд по следам этой "акции" чернорубашечников длился месяц. Я отвечала за группу редакции, присутствовавшую на суде в ежедневном режиме. Возле здания всегда бушевала немногочисленная, но весьма агрессивная тусовка. В 1992 году милиция была не в лучшем виде. И коридор в суд нам прокладывали представители одного из кавказских землячеств, сами вызвавшиеся помочь.
В коридоре в ожидании начала судебного заседания стороны всегда разделяли несколько сотрудников с грозными овчарками.
Такой был накал страстей.
Считаю, что приняла тогда посильное участие в борьбе с поднимающим голову явлением, который был способен разрушить мою многонациональную страну. Было это непросто. Месяц здоровья в том суде оставила.
На процесс приходили юристы с большими именами (нас защищал маленький, но отважный) - посмотреть, что из этого выйдет. Похвастаюсь, ко мне подошел один, весьма знаменитый, и сказал, что если бы я не стала журналистом, то из меня получился бы отличный юрист.
Он еще круче сказал. Но я - человек скромный.
Процесс мы выиграли. "Память" вскоре растворилась в истории.
Свежие комментарии