Туризм

О Париже можно говорить бесконечно

«Первый раз Париж слегка дразнил,

на второй учил словам и жестам,

а на третий, не найдя в нём места,

всё-таки его ты полюбил.»

Сергей Брель

"О Париже можно говорить бесконечно. Есть люди, которые всегда стремились побывать там, но обстоятельства никак не складывались. Есть те, кто даже и мечтать не смеют об этом городе грез, но нет тех, кто был бы равнодушен к этому величавому, гордому и в то же время гостеприимному, распахивающему на встречу всем свои улицы – крылья, городу. Париж завораживает. Каждый раз захватывает дух, когда выходишь на очередной перекресток. Создается ощущение, что на тебя движется на полном ходу гигантский лайнер, и эти лайнеры заполоняют все пространство. перекрестки. Любой дом , начинающий отсчет неровным парижским улицам, похож на возвышающийся над тобой древний плавучий гигант.

О Париже нельзя говорить системно.В нем слишком много неожиданного, перекликающегося с разными эпохами и историческими событиями. О нем нельзя говорить с точки зрения скучного описательства.

Одним из самых красивых и пленительных мест Парижа является остров Ситэ. Именно там, по преданию и возникли первые поселения людей, называвших себя паризеями. Остров же этот, Цезарь, неуемный в своих стремлениях к покорению мира и расширению границ собственных познаний, покорил, и нарек Лютецеей. По латыни lupus означает – волк.

( www.ponaehalitut.co.uk)

А в тех местах волки водились в изобилии и даже знаменитый мрачный Лувр, который сейчас кажется центром Парижа, когда-то был построен на свой страх и риск в отдаленном от обжитых районов месте. И получил название, которое по-французски звучит и сейчас как «Ле Лю».

Но кое-что из веющей древними преданиями старины, в Париже сохранилось. Это, конечно же, несравненный Нотр-Дам.

( adamast.ru)

Напротив Нотр-Дама находится небольшой кружок, встав на который можно загадать желание и, согласно поверью, оно обязательно сбудется.

Около собора всегда толпы туристов. Но когда заходишь под колоссальные прохладные своды, все как-то растворяется перед величием древнего храма. Здесь можно побыть наедине с собой, спокойно посидеть на службе, не сомневаясь, что когда бы ты ни пришел, мест обязательно хватит.

И Базилика Сакре-Кер, венчающая Монмартрский холм, – один из самых известных символов Парижа.Согласно католической версии, Сакре-Кёр – сердце Иисуса Христа, пробитое копьем во время распятия и вечно кровоточащее за человечество.

Самое невероятное то, что там НЕ ПРОДАЮТ ЦЕРКОВНЫЕ СВЕЧИ. Они просто выставлены в скромных уголках вдоль стен. Надпись гласит, сколько каждая стоит, и рядом стоит неприметный ящичек, в который вы можете бросить монеты, прежде чем взять свечу. Но это уже дело вашей совести и взаимоотношений с Богом, а не церковного контроля. И уж тем более, ретивые служители не смогут, если бы даже захотели, тут же задуть вашу свечку, как это делают в России повсеместно, чтобы тут же ее снова перепродать. Кстати, свечки находятся в прозрачных стаканчиках, защищенных от случайного ветра, который мог бы их невзначай задуть…

Париж пахнет большой рекой и свежим бельем, только что выстиранным и высушенным на открытом воздухе где-нибудь в лугах, посреди дурнотравья. Для города это неправильный, удивительный запах. Я не столько вижу и слышу Париж, сколько обоняю: останавливаюсь на перекрестках, чтобы принюхаться и поймать аромат свежей выпечки, или чужих духов.

Дни, которые мы провели в Париже - путаный волшебный сон, который невозможно рассказать целиком. С утра до позднего вечера мы бродили по улицам, не пользуясь никаким транспортом, и очень редко - картой.

Путешествие в Париж - это путешествие в двадцатый век; двадцать первый сюда не добрался. Ни назойливой рекламы сотовых операторов, ни салонов связи на каждом углу, ни платежных терминалов, ни лишней спешки. Этот город стоит здесь две тысячи лет; экономя четверть часа, чувствуешь себя крохобором. Мы ловили на мостах сырой ветер,

зябли в уличных кафе над остывшим эспрессо,

перебирали прелестную рухлядь на Блошином рынке.

Наше время - сколько его было, я не знаю, не считали, просто пили его, впускали под ребра, как звери у водопоя. Несть числа чудесам: чайки, плавающие по Сене

объевшиеся воробьи, купающиеся в весенних солнечных лучах

покойный камень дворцовых площадей, резные шпили над Сите.

Мы петляли в темноте, заглядывая во все переулки, совали любопытные носы за каждые ворота, и - о диво - повсюду был Париж.

Нас окружало призывное мурлыканье, хриплое французское мяуканье…Но официанты и таксисты, и даже зеленоглазый албанец, что жарит блинчики у площади Республики, - все торопились выложить перед нами свой нехитрый запас русских великих могучих и прекрасных слов.

Ложась в постель, я представляла, что отель - это огромный корабль, который несет меня по темным водам ночи, тихо покачиваясь, и мне слышится дальний собачий плач и женский лай; чрево города клубится туманом, там золото, людская кровь и тайные пороки, там жизнь не останавливается, голоса не смолкают, и где-то в этом журчащем шуме тянется тонкая ниточка моего дыхания, моего пульса."